Предыдущие записи автора
Записки мертвеца; Глава 15: Кабинет
ГЛАВА 15: КАБИНЕТ
Восьмое октября. Семьдесят второй день с начала вымирания
Мы до сих пор здесь, в стенах комплекса. Теперь нас стало семеро, но… но не знаю, надолго ли это.
ДЕНЬ СЕМЬДЕСЯТ ВТОРОЙ
Слух о том, что мы сегодня отбываем, проворной змейкой заполз в каждый дом. В восемь утра мы присели на дорожку, мысленно попрощались с Ириной квартирой и в последний раз проехали по тросу над пропастью. На крыше у Лёхи собралось много народу: все пришли проводить нас. И даже тот бородатый мужчина был там, хотя вчера уже попрощался с нами. Кто-то давал всяческую приятную, запоминающуюся или просто полезную мелочь в дорогу. Кто-то же просто жал руки и желал добраться без приключений. Бородатый выдал Лёхе ещё одну упаковку жаропонижающего порошка и даже небольшой контейнер малинового варенья. С лица Лёха выглядел неважно: весь бледный, как простыня, красный нос и синяки под глазами.
Без пятнадцати девять бородатый мужчина отправился выполнять отвлекающий выстрел, а мы спустились вниз и стали ждать заветного хлопка.
— А если Они отсюда не услышат? — вдруг встрепенулась Кристина, — Далеко же!
— Ну… Будем надеяться, что Они в этом плане как голуби, — ответил Лёха.
— В смысле?
— Все же голубей кормили когда-нибудь?
Мы закивали. Оживлённее всех кивала маленькая Юля, жадно глядя на Лёху в ожидании продолжения истории.
— Вот так сидишь, кормишь одного, кидаешь одну крошку, другую, он клюёт, клюёт и клюёт. Потом приходит второй голубь и присоединяется к нему. Потом третий, четвёртый. И вот уже, откуда ни возьмись, к тебе летит целая стая, доселе кормившаяся где-то в глубине парка. И как, спрашивается, они узнали, что ты тут сидишь и занимаешься голубиной благотворительностью? Наверное, есть какой-то особый механизм у птиц — я не орнитолог, не знаю. Но могу предположить, что это цепная реакция: один ест здесь, рядом с тобой, второй в десяти шагах отсюда видит это и присоединяется. Третий видит, что второй куда-то полетел, и смекает, что где-то там, куда он направился, кормят. И так по цепочке до этой самой стаи. На самом деле, я часто за Ними наблюдал: что ещё делать, когда сидишь один дома, а за окном — Они? Так вот: ведут Они себя ну точь-в-точь как животные или птицы — ничего человеческого в Них не осталось. А порой так сидишь и задумываешься: что это вообще за напасть такая? Вирус какой-то или что? Если вирус, то откуда он взял…
Вдалеке раздался глухой хлопок. Мы затихли, в уме отсчитывая установленные тридцать секунд. По их истечении Лёха выглянул на улицу и бросил через плечо хриплое:
— Чисто!
Мы вышли. Минивен стоял вплотную к подъезду. Закинув рюкзаки в салон, мы расселись по сиденьям. За рулём был Сергей. Он завёл мотор, и мы выехали на дорогу. Сзади хлопнул ещё один выстрел, словно последний прощальный салют, провожавший нас в дальний путь. Я бросил беглый взгляд на девятиэтажки, на стоявшие рядом маленькие здания, связанные друг с другом паутиной канатов и тросов, по которой мы путешествовали туда-сюда чуть ли не каждый день. И странным образом не почувствовал абсолютно ничего.
Ехали мы тем же маршрутом, которым я добирался до дома Иры. Кругом был уже привычный глазам пейзаж: битые тачки, бредущие по тротуарам монстры, вынесенные витрины магазинов и, конечно, кровь. Она была везде: на асфальте, стенах зданий и даже на дорожных знаках, точно по городу прошёлся пьяный маляр и расплескал красную краску везде, где ему не повезло потерять равновесие.
Если бы выезд с кольца на шоссе не был завален автомобилями, нам бы не пришлось проезжать мимо «Радуги». Однако мы повернули налево, в сторону моего дома, и сердце у меня в груди заколотилось чаще. Было тихо: ни людей, ни монстров — никого. Пока комплекс проплывал в рамке ветрового стекла, я думал: кто сейчас там, внутри? Сколько их? До сих пор ли там обитают те автоматчики или кто-нибудь выдворил их оттуда?
Мои размышления оборвал визг тормозов и удар о спинку сиденья впереди. Сергей остановился, увидев расстеленные поперёк дороги шипы, изготовленные из полос толстой кожи и гвоздей. Выйдя из тачки, чтобы убрать препятствие с дороги, мы увидели человека на крыше. Поначалу он просто глядел на нас, потом посмотрел через бинокль, а после — бросил его и побежал куда-то, скрывшись из виду.
— Надо ехать, — сказал я.
— Думаешь, это они?
— Не знаю. Но надо уматывать. Быстро.
Здание выглядело почти как прежде: вместо парадного входа — ничем не заделанная дыра, неподалёку на газоне — могила пузатого мужчины с крестом из берёзовых веток, а из-за угла, с другой стороны, виднеются передние бампера полицейских УАЗиков. Оттуда же и показался тот человек с крыши. Он бежал к нам, размахивал руками и что-то кричал. Это было моё имя.
— Костян! — сказал Аркадий, остановившись возле нас, упёрся руками в колени и принялся переводить дыхание.
Краем глаза я заметил, как Сергей выхватил пистолет и вопросительно поглядывал то на меня, то на Лёху.
— Всё нормально, — сказал я.
— Костян! Давно-то как, а? Живой! Какими судьбами?
— Да вот, уезжаем. Зима скоро, в городе холодно бу…
— Ох, блин, подъезжайте, проходите внутрь — чё это я? Давайте, давайте!
— Ты… один?
— Нет. Да. Ну да, один вообще, да.
Из минивена вышли все. Ира сначала не узнала Аркадия, но потом расплылась в улыбке.
— О, привет!
— Ирка! Приве-ет, привет! Нифига себе! Если честно, не думал, что вы ещё встретитесь. Молодцы! Ладно, давайте, пошли внутрь!
Многозначительно переглянувшись, мы без слов согласились с тем, что небольшая остановка на чашку чая в тихом и спокойном местечке нам не повредит. Сергей подогнал машину ко входу, а мы уже пешком последовали за Аркадием.
— Вы где вообще были-то? — спрашивал он по пути.
— Помнишь, где Ирин дом?
— Ага, да, да.
— Вот там.
— Нифига себе! И всё время на квартире торчали?
— Нет. Соседние многоэтажки канатами связали и по крышам двигались туда-сюда.
— Ого… Круто!
— А ты?
— Что?
— Ты тут был? Всё это время?
— Я-то? Да, ага, так и сижу. Один. А что? Всё есть, всё под боком, твари вокруг не ходят — что ещё надо?
— Ну а эти… с автоматами-то, помнишь? Они ушли куда-то или как? А народ из кинотеатра?
— А, я поубивал всех, — совершенно спокойно ответил Аркадий, но через несколько мгновений поправился, — Не, не, не, не всех! Только этих, с автоматами, уроды долбанные. А народ из кинотеатра… Они ушли. Просто ушли. Приходили другие люди, но и они уходили.
Мы поднялись на второй этаж, Аркадий проводил нас в фудкорт и усадил за столик.
— У меня это… только консервы остались. И сухари. Ничего?
— Да нам бы попить только, — ответил я, вопросительно глянув на остальных. Все кивнули.
— Ага. Ага. Ладно, сейчас будет попить.
Аркадий скрылся в кухне одного из ресторанчиков. «Радуга» внутри тоже выглядела по-старому: чистота и порядок, за исключением разбитых витрин у некоторых магазинов и многочисленных следов от пуль в полу, стенах и стёклах.
— Это тот парень, про которого ты рассказывал? — шёпотом спрашивал Лёха.
— Ага.
— У которого девчонку… того?
— Да.
— Странный он какой-то, — сказала Ира.
— Да вроде такой же. Мы тоже, наверное, странными стали, если сравнивать нас теперешних и, скажем, нас год назад.
— Нет, я не про то. Он как будто… не знаю.
Аркадий вернулся с охапкой бутылок и шестью пластиковыми стаканчиками.
— Так, есть кола, минералка, пиво, энергетики, коньяк… не смотрите, что коньяк в пластиковой бутылке — он нормальный, хороший даже. Кому что?
После того, как мы по очереди сделали заказ, прямо как в настоящем ресторане, Аркадий наполнил стаканы. Потом мы сидели, говорили, в который раз пересказывая свои истории выживания. Аркадий в основном молчал, всё больше интересуясь нами и на вопросы о себе отделываясь лишь односложными ответами. Из того немногого, что он поведал, я понял, что после моего бегства с крыши он сидел там ещё день. Потом спустился, освободил людей в кинотеатре от автоматчиков и оставшихся внутри монстров. А после они в разное время покинули «Радугу», и он остался один.
— А с Ангелиной что? И с её мамой?
— Умерли. Погибли. Там случай был: мы ехали и… Не хочу, короче, об этом говорить.
Я понял и больше не спрашивал.
Рассказав ему о нашем пункте назначения, мы предложили ему поехать с нами. У него загорелись глаза. Он сказал, что мигом соберётся и что если в минивене мало места — он может поехать в полицейской машине следом, чтобы никому не мешать. Мы ответили, что места хватит всем, а после он чуть ли не вприпрыжку отправился упаковывать вещи.
— Я в туалет бы сгонял. Не проводишь? — спросил Лёха. Аркадий согласился и увлёк его за собой.
Мы разговорились о том, есть ли всё-таки смысл брать с собой ещё одну машину. Ведь это не только средство передвижения, но и запасные бензобаки, да и в принципе весьма полезный ресурс.
— Бензина тогда больше надо будет, — говорил Сергей, — Две тачки, получается, нужно будет заправлять.
— Ну и что? Два машины круче, чем одна, в любом случае, — отвечала Кристина.
— Кстати, да: если одна вдруг сломается, другая…
Прогремел выстрел. Потом ещё один, и ещё, и ещё. На протяжении нескольких долгих секунд мы сидели за столом и были обездвижены смертельным испугом. Первой нашлась Кристина: вскочила и побежала на звук. За нею бросился Сергей, потом — мы с Ирой.
Дверь в кабинет администратора была открыта. У порога лежал Лёха, зажимая кровоточащую рану на животе, и дёргал ногами. Увидев нас, он, точно собрав остатки своих сил и жизненной энергии, прокричал:
— Машина!!!
Я выхватил пистолет и кинулся к запасному выходу. Дверь, ведущая к нему со второго этажа, была распахнута настежь, а внизу слышались удаляющиеся шаги. Слетев по лестнице, я выбежал на улицу и увидел, как Аркадий садится за руль нашей тачки и поворачивает ключ, который Сергей по страшной глупости оставил в замке. Я выстрелил ему вслед раз, два, три — бесполезно. Наша машина с нашими вещами со свистом и рёвом уехала прочь.
Когда я возвратился внутрь, Лёха лежал на том же месте в администраторской. Рядом была Кристина, зажимавшая ножевые ранения на Лёхином животе и на правой руке. Сергей стоял за дверью, обнимал и успокаивал маленькую Юлю. А Ира сидела в кабинете у окна и пыталась освободить прикованную к батарее Ангелину. В кабинете стоял отвратительный запах: пахло трупом, плесенью и рвотой. В дальнем углу лежало бездыханное, изуродованное тело Ангелининой матери, а стены были вдоль и поперёк вымазаны кровью.
— Твою налево… — вырвалось у меня.
— Догнал его? — спросила Кристина.
— Нет.
— Он уехал?!
— Да.
— С вещами?
— Да.
— Ё-моё. Где тут аптечка может быть?
— Не знаю.
— Ищи! Нет! Стой! Тащи коньяк тот! Да! Надо рану облить.
Я сгонял в фудкорт и принёс пластиковую бутылку с остатками коньяка. Кристина вырвала её из моих рук и вылила на Лёхину рану, а после — остатками капнула на запястья. Лёха заорал.
— Тихо, тихо, — говорила Кристина.
Ангелина была без сознания и совершенно голая сидела под единственным в кабинете окном, опершись спиной на стену. Её было не узнать: тело было истощено настолько, что сквозь кожу на руках и ногах просвечивался каждый сустав. На бёдрах, икрах, ступнях и ладонях были раны, напоминавшие засечки, оставляемые путешественниками на деревьях для ориентирования в лесу.
— Как она? — спросил я.
— Не знаю. Живая вроде, — ответила Ира, — То ли спит, то ли в отключке. Господи, смотри, что он с ней сделал!
— Ир, ты не видела тут аптечку?
— Свинья!
— Я говорю: аптечку не видела?
— Да нет, не видела!
Я стал рыскать по кабинету и нашёл груду медикаментов в ящике письменного стола. Вытащив его, я принёс всё Кристине, и она тяжело вздохнула.
— Нужна игла ещё. И нить. Раны надо зашивать.
Я вернулся к столу и вытряхнул остальные ящики. В одном из них нашлась игла и моток чёрных ниток.
— Есть! — крикнул я и вручил Кристине находку.
Она подержала иглу над огнём, вымочила нить в капельках коньяка, оставшихся на донышке бутылки.
— Блин, я такое только в кино видела, — сказала она и стала зашивать Лёху, как порванную мягкую игрушку. Я не мог смотреть на это и вернулся к Ире, чтобы помочь освободить Ангелину. Ключи от наручников мы отыскали в той же куче, где нашлись игла и нить.
— Скотина, блин! — говорила Ира.
Мы отстегнули её и укрыли своей верхней одеждой. В кабинет вошёл Сергей, прикрывая ладонью глаза дочери.
— Он тачку угнал? — спросил он.
— Да, — ответил я.
— И как теперь ехать?
— Не знаю. Нихрена не знаю.
Кристина говорит, что Лёхе нельзя кашлять: швы на животе могут разойтись. Но он не может. У него поднялась температура до тридцати девяти и восьми, пару раз он приходил в сознание и пытался что-то нам сказать, но когда он делал это, то снова заходился кашлем. Ангелина пришла в себя, но говорить тоже пока не может. А мы… мы до сих пор здесь. Снаружи стемнело, так что ехать придётся завтра. Похоже, нас теперь семеро, но не думаю, что Лёха сможет продолжить путь с нами.
- 1726 просмотров
- Блог пользователя goshaapalkov
- Войдите на сайт для отправки комментариев