«… Пошел первый Ангел и вылил свою чашу на землю: и сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях, имеющих начертание зверя и поклоняющихся образу его.

Второй Ангел вылил чашу свою в море: и сделалась кровь, как бы мертвеца, и все одушевленное умерло в море.

Третий Ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь.

И услышал я Ангела вод, который говорил: праведен Ты, Господи, Который еси и был, и свят, потому, что так судил;

За то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь; они достойны того…»

ОТКРОВЕНИЕ Святого Иоанна Богослова Глава 16

«10 июня 2010 года.»

Вы обречены. Вы все умрете. Кара неизбежна.

Сегодня, похитив первую партию «сырья», я запустил механизм, который не имеет обратного хода. Это должно совершиться. Так было предначертано свыше.

Среди вас меня зовут Игнатовым Иваном Алексеевичем. Среди вас я профессор. Высококлассный ученый с непререкаемым авторитетом. Одинокий, замкнутый седовласый старик-богомолец, прокладывающий для вас путь в бессмертие. Вы нуждаетесь во мне только тогда, когда я нахожусь в лаборатории и работаю над новым лекарством. По иронии, препарат, который может значительно (практически неограниченно) продлить жизнедеятельность ваших бренных тел, будет терзать эти самые тела. Таким будет очищение.

Среди правоверных я отец Иоанн. Духовный лидер, Пророк, в чьи руки Господь вскоре вложит карающий мечь. Уже в детстве я знал, что мой жизненный путь предопределен свыше. Мне были видения, и я слышал голоса святых призывавших меня исполнить свое предназначения. Мои родители испугались моего дара (именно дара, а не болезни как утверждали они) и пытались уничтожить его:

Подобный вам, врач-недотепа, сказал что у меня все признаки вяло протекающей шизофрении, но доказать этого не смог. Глупец, как можно доказать то, чего нет?

Хотя его слова и преследовали меня на протяжении долгих лет, терзали сомнениями, я смог побороть это. Бросая эти строки на страницы моего дневника, я точно знаю, что никому из вас не доведется их узреть, приговор вынесен и вскоре будет исполнен. Данные записи оставляю для потомков тех немногих правоверных, кто достоин спасения, дабы они знали всю правду. Для них я вместе с соратниками соорудил Новый Ковчег, который убережет достойных от мук и терзаний, чтобы после Страшного Суда они смогли продолжить человеческий род и вести богоугодную жизнь вместе со мной.

Вы не признаете нас, поскольку боитесь прозреть, боитесь выбраться изо лжи, похоти и зависти, боитесь признать, что продали свои души, и превратились в послушных рабов не Творца нашего, но зверя.

Для вас, мы — секта, группа умалишенных фанатиков, для нас — вы толпа грешников, отвергающих Творца.

Вы строите храмы, но не имеете веры; вы тянете руку помощи, занеся для удара вторую, вы твердите о любви, и убиваете ради забавы. Вы мерзкая раковая опухоль на теле мира… А я хирург, который удалит ее.

«12 июня »

Сегодня миссия войдет в начальную стадию. Я получил достаточно «сырья» для приготовление смеси. Ночью, в своем подвале я создам нечто такое, чего еще не видел этот мир. Я уже вижу ваши лица, мечущиеся в панике, умоляющие о спасении, готовые на все ради того, чтобы продлить свои часы и минуты. Но спасения не будет. «… Да воздаться каждому по делам его».

Несколько часов работы и безвредное лекарство превратилось в орудие «гнева Божьего» и управлять сим оружием доверено мне. Я создал три порции.

Первую из них через час один из моих помощников распылит над землей.

«… Пошел первый Ангел и вылил свою чашу на землю: и сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях, имеющих начертание зверя и поклоняющихся образу его.»

Вторую порцию я отдам другому послушнику, и он высыплет ее в море.

«… Второй Ангел вылил чашу свою в море: и сделалась кровь, как бы мертвеца, и все одушевленное умерло в море.

Третью порцию я отдам последнему послушнику. Распространив смесь в системах водоснабжения Москвы и Петербурга, Содома и Гоморры нового тысячелетия, он принесет смерть в каждый дом, каждую квартиру, а через вокзалы и аэропорты во все уголки света.

«… Третий Ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь».

Вирус, содержащийся в смесях, величайшее творение. Не выявляемый обычными методами, смертоносный, передающийся всеми доступными путями, абсолютно НЕУЯЗВИМЫЙ и НЕИЗЛЕЧИМЫЙ. Поражая кожные покровы и слизистую, и внутренние органы и даже костную ткань, болезнь, провоцируемая вирусом, сначала терзает жертву и лишь после нескольких часов жутких мучений убивает ее.

Воистину орудие гнева Божьего.

Четвертого послушника я отправлю к Ковчегу, где уже собрались по моему зову правоверные, чтобы распечатать его врата и подготовить убежище для размещения достойных спасения. Я присоединюсь к ним, как только увижу, что вирус начал свою кровавую жатву и эпидемия, словно огонь, распространяется по странам и континентам.

Троих послушников, которые начнут «очищение», ждет та же ужасная смерть, что и прочих грешников, но они примут ее достойно, с твердой уверенностью, что им, за их мучения, будет даровано царство небесное и вечное блаженство.

«Через 45 минут»

… Я взглянул в глаза мальчишки, которому доведется распространять смесь в Москве и Питере. Глаза… Два серо-голубых озера в которых потонули мои последние душевные колебания. Я посылал его на страшную смерть. Он знал это, но был полон решительности.

Его вера крепка и он готов умереть во имя миссии возложенной на нас Господом. Меня поразила его стойкость и самопожертвование. Этот мальчик был знаком свыше, мечом, разрубившим Гордиев узел моих мыслей и споров с самим собой. Если столь юный раб Божий не усомнился в правильности того, что творит, то почему сомневаюсь я.

Никаких сомнений, никакой жалости!

«13 июня»

Прошло несколько часов с момента распространения вируса. Еще через несколько часов первые пораженные начнут поступать в больницы. Эпидемия сделала первый шаг. Теперь осталось только ждать. Я предусмотрительно подготовил свое жилище: запасся чистой водой, пищей, полностью загерметизировал помещение. Связался с Ковчегом: мой посланник благополучно достиг убежища и сейчас все ожидавшие его единоверцы разместились там, проводя время в молитвах и ожидая меня. Скоро я присоединюсь к ним. Единственное что меня удерживает сейчас — это жажда увидеть терзания грешников. Их слезы смешиваясь с кровью падут на оскверненную ими же землю, что бы искупить хоть малую толику тех грехов что они совершили.

«14 июня»

Наконец! В информационных программах появились первые сообщения о неизвестной болезни, которая поразила несколько сотен людей в Москве и северной столице. К завтрашнему утру пораженных будет несколько тысяч.

А через несколько дней вирус нанесет удар по дальним уголкам России и соседним странам. Затем настанет черед остальных…

Пока СМИ не сеют панику, власти заявляют, что все под контролем и вскоре распространение вируса будет остановлено, тем же, кто пострадал, будет оказана помощь.

Остановить вирус? Теперь никто и ничто, разве что кроме Господа не сможет остановить неминуемую кару.

«… И возжелают умереть, но не найдут смерти, ибо она убежит в те дни от них.»

«15 июня»

«… Все новые и новые пострадавшие поступают в больницы Москвы и Петербурга, зафиксированы случаи поражения людей в близлежайших к этим городам населенных пунктах. Власти заявляют, что контролируют ситуацию, но лечебные учреждения уже плохо справляются с потоком пострадавших. Эпидемия, спровоцированная неизвестным ранее вирусом, несмотря на все принимаемые меры, продолжает расти. Медики заявляют, что прилагают все усилия для локализации…»

Эпидемия! Вчерашняя «неизвестная болезнь» всего за сутки переросла в эпидемию. Паники пока нет, но чувство тревоги уже поселилось в умах и сердцах грешников. Улицы нашего небольшого подмосковного городка, быстро опустели. Теперь этими улицами владеет не суетливый гомон, а тишина. Тишина и страх…

«16 июня»

Те кадры, которые я сейчас смотрю, наверняка транслируются на весь мир: бронетехника и солдаты на улицах самого дорого города мира.

Палаточные госпитали МЧС и военных, разбиты в парках и на площадях. Москва объявлена карантинной зоной. Правительство и важнейшие органы госуправления эвакуированы. То же происходит в Питере. Оба города закрыты и лишь самолеты с представителями иностранных посольств могут покинуть карантинную зону, чтобы развести заразу во все концы света. Вирус захватил все Черноземье, сейчас туда вводят войска. Завтра очаги эпидемии вспыхнут в странах на всех континентах, и начнется последняя неделя в истории человека.

«18 июня»

Я увидел то, что желал увидеть: толпы обезумевших, напирающих на кордоны, охраняемые солдатами. Крики, паника, стрельба. Рыдания и стоны, проклятия. Целые потоки людей, осаждающие здания больниц и палаточные госпитали. Грешные тела уже подверглись терзаниям: кровоточащие глаза, кровь из ушных раковин и носа, почерневшая кожа лица и рук усыпанная страшными гнойниками и язвами. Пострадавшие появились и среди военных, несмотря на все принятые меры защиты. На Красной Площади заполыхали пожары: трупы некуда вывозить из-за наплыва людей и их просто сжигают. Появились сообщения о случаях дезертирства среди солдат. Паника. Страх. Москва и Санкт-Петербург превратилась в Ад.

Телевидения стало еще одним страшным поражающим фактором вируса: даже туда, куда эпидемия еще не добралась, оно принесло панику и ужас.

Пока еще здоровые люди, уже мертвы, потому что мертво их здравомыслие. Они прыгают с крыш и лезут в петлю, чтобы избежать мучений в этой жизни, но получат стократ жестокие мучения за самоубийство в жизни иной. Они не достойны жизни, раз так легко с ней расстаются.

Очаги эпидемии вспыхнули по всему миру, в России болезнь перекатилась через Урал, появились слухи о эпидемии на Дальнем Востоке. В стране введено военное положение. Скорость распространения вируса удивила даже меня, возможно, все закончится немного раньше, чем я предполагал.

Я узрел то, чего жаждал. Мои глаза насытились картиной возмездия. Теперь я могу отправляться в Ковчег.

P.S. По телевидению транслировали репортаж о больнице, где пострадали маленькие дети. Кровь, крики боли и отчаяния. Солдаты, которые должны были оцепить и блокировать здание, нарушили приказ и пропустили сквозь кордон всех пострадавших. Внутри колыхнулось мерзкое чувство сомнения.

Это искушение, я должен больше молится.

«19 июня»

Утром я пытался покинуть город, но был неприятно удивлен:

населенный пункт полностью блокирован войсками. Любая попытка прорваться сквозь заграждение пешим либо на транспорте пресекается огнем на поражение. Я вернулся домой. На пороге меня остановил какой-то молодой человек. Он был крайне напуган. Глотая слова он что-то пытался мне сказать, но я ничего не разобрал.

Обойдя его стороной на безопасном расстоянии я вошел в дом и тут же запер дверь. Несмотря на то, что я все время находился на безопасном расстоянии от него, нужно принять вакцину, так будет надежнее.

Сделав инъекцию я пытался связаться с Ковчегом, но снова безуспешно. Скорее всего, теперь мне не удастся выбраться из города на протяжении нескольких дней и пик эпидемии мне придется переждать дома, благо я подготовился к такому повороту событий. Надеюсь те, кто находится в Ковчеге догадаются не ждать меня и закрыть убежище. Нужно любой ценой связаться с ними.

«20 июня»

Стрельба. Всю ночь я не мог спать из-за выстрелов. Утром я увидел жуткую картину: несколько армейских грузовиков везли трупы. Очевидно это тела тех, кто пытался прорваться ночью. На улицах появились первые пораженные.

Они слонялись по улицам и извергали проклятия, некоторые просто падали на асфальт в ожидании смерти.

По телевизору передавали страшную картину: Москву и Петербург жгли: жгли напалмом, в последней попытке остановить заразу. Военные уходили, их место занимали отряды вооруженные огнеметами. Жилые районы расстреливались тяжелыми огнеметными установками. Город пылал. Пылал вместе со своими жителями. Вместе с мертвыми и живыми. Все каналы и радиостанции передавали приказы правительства: теперь военные могли открывать огонь в любого без предупреждения. Ни слова о масштабах распространения болезни, хотя наверняка они огромны. Весь день чувствую легкое недомогание. Наверное, это от переутомления. Перебрался в подвал, там безопаснее. Постараюсь уснуть.

 «… И третий Ангел последовал за ними, говоря громким голосом: кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое или на руку свою, Тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем».

«21 июня»

Весьма жуткое зрелище я увидел утром: огромная толпа вооруженная, чем попало двигалась под окнами моего дома. Практически у всех были отметины болезни. И потом огонь! Море огня! Крики боли, ярости. Навстречу толпе выстроенные в две шеренги двигались солдаты. Они стреляли и поливали огнем из огнеметов толпу. Следом за солдатами появилась техника: громкие хлопки крупнокалиберных пулеметов резали слух. Солдаты врывались в дома и уничтожали всех, кто находился в них.

Я кинулся в подвал и спрятался в большом сейфе, в котором обычно хранил важные документы. Это спасло мне жизнь. Я слышал как под мощными ударами пала входная дверь, затем топот ног обшаривающих дом. Они проникли в подвал, но не нашли меня. Очевидно, они спешили. Спустя несколько минут, после того как они ушли, я услышал сухой треск огня: дом горел! Я плохо помню, как выбрался из почти обрушившегося дома на улицу, как спрятался в поленнице дров возле соседской бани. Очевидно, я надышался угарного газа и потерял сознание.

 «22(?) июня»

Я очнулся. Хотя то, что я увидел после пробуждения, заставило меня пожалеть о том что я пришел в себя. Я лежал. Лежал в огромной яме. Лежал на вершине кучи трупов. Мужчин, женщин,  стариков и младенцев.

От увиденного меня вырвало.

Как ни странно мой дневник уцелел, хотя за чем он теперь я не знаю. Я осознал страшный факт, пронзивший мой разум ужасом — я заразился. Не знаю где и когда, но <кровавое пятно>. Дрожащей рукой я вывожу последние строки в своей жизни. На белую бумагу падают капли крови из глаз. Я обречен <кровавое пятно>. Я пытался вершить суд и в итоге сам стал его жертвой. Я убил миллиарды людей. Боже, что я натворил. Что я натворил.!! Я каюсь!

Я… каюсь…

Каюсь…

Я… хочу… жить…