Рассказ "Дети ада"

1 часть.

Трое байкеров мчавшихся по узкой дороге через пустыню Техаса остановились у маленького придорожного мотеля, на территории которого находилась бензозаправка. Они собирались заправить почти опустевшие баки своих мотоциклов. К этому времени солнце было уже за границей второй половины дня и клонилось все ближе к закату.

Бледно-желтое здание мотеля имело с левой стороны несколько дверей ведущих в отдельные комнаты для отдыхающих, справа были большие витринные окна, между которыми находилась стеклянная дверь являющаяся входом в бар. А рядом стоял одиноко припаркованный лазурного цвета пикап старой модели марки Форд.

Заглушив двигатель, сверкающий хромом на жарком майском солнце, Брэдли поставил на подножку напротив колонки свой мотоцикл, снял с нее заправочный кран и вставил в бак. Постучав ладонями по всем карманам кожаной жилетки и сделав вид, что не нашел то что искал, повернулся к сидевшему за ним на своём мотоцикле молодому и небольшого роста парню в косухе и сказал:

— Эй, Малыш, у тебя карточка есть? Я на нуле.

Сейчас спустя годы я вспоминаю обо всём произошедшим со мной с лёгкой грустью и через призму времени оцениваю события совершенно иначе, чем испуганная, отчаявшаяся восемнадцатилетняя девчонка, находящаяся на зыбкой грани между жизнью и смертью.

  Окончание школы было омрачено смертью единственного дорогого и близкого для меня человека. Так уж сложилось, что родители мои погибли, когда мне было десять месяцев и я их совсем не помню. Для меня они не более чем лица на чёрно-белой фотографии, а печалиться о том чего ты не знаешь, глупо. Воспитанием моим занималась моя бабушка Евдокия Николаевна, и именно она стала для меня мамой и папой в одном лице. Уткнувшись ей в плечо, я пролила реки слёз, и не было такого секрета, который бы я не раскрыла своей бабуле. Она была для меня всем. Я всегда удивлялась, как великолепно у неё выходило совмещать роль строгого учителя и лучшей подруги.

В память о блокаде и специально для тех, кто кричит - "Не в тему!"

Беглецы города.

Мышь боялась многого. Но особенно её приводил в ужас лифт. Да-да, самый обычный лифт с раздвижными дверями, который поднимал своих пассажиров, развозя по разным этажам. Она испытывала перед ним какой-то сверхъестественный ужас, от которого мышцы превращались в камень, а глаза грозили вылезти из орбит. Она становилась неподвижной статуей, внутренне содрогаясь от скрипа тросов, что медленно поднимали кабину.

И вот, именно сейчас ей предстояло очередное испытание. Мышь находилась перед раздвинутыми створками, глядя на кабину с мягким светом, которая приглашала вовнутрь. Но перед нею находилось не средство передвижения, а гроб, в котором её могли замуровать. По крайней мере, это виделось ей. Но ничего нельзя было поделать. Она бы, конечно, предпочла подняться по лестнице, пускай и на самый последний этаж, но проём, ведущий к ступеням, был наглухо закрыт решёткой с толстыми прутьями. Поэтому, оставалось только одно.

ГОРОД СМЕРТИ

Город твой двуликий зверь,

Для тебя он днём откроет дверь,

А вот в полночь он объявит тебе -

Ты враг, враг парней, что ищут драк,

Им плевать кто трус, а кто смельчак,

Город прячет в недрах стаи волков.

Но есть мы,

Раскачаем этот мир,

Где в разгаре грязный пир,

Дух насилия рвётся в дом,

Насилие рвётся в дом.

Раскачаем этот мир

Или волки, или мы,

Здесь для слабых места нет,

Для слабых места нет.

В темноте глаза горят,

В них сомненья нет, один азарт,

Волчья стая свой готовит прыжок.

Цель есть, ты чужак, ты сам не свой,

В сердце страх засел стальной иглой,

Ты все понял, здесь бессилен сам Бог.

Группа Ария-Раскачаем этот мир.

Автомобиль, рыча мотором, промчался по узкой улице, которая тянулась среди высоких домов, более походивших на свечи. Разбрызгивая во все стороны грязь из-под колёс, он вынырнул на городское шоссе, вливаясь в поток других машин.

— Не гони так сильно, — тихо, почти шёпотом, проговорила Лариса, находясь на переднем сиденье и глядя на дорогу через лобовое стекло.

Её голос звучал подобно журчанию ручья, слышимый даже сквозь рычание мотора.

— Извини, — бросил Макс. - Я нервничаю.

— Знаю.

— Знаешь, что я нервничаю?

— Да.

— Откуда?

— Потому, что я сама нервничаю.

Парень бросил быстрый, мимолётный взгляд на свою спутницу, у которой лицо было абсолютно спокойное. Она в данный момент больше всего походила на древнюю воительницу из скандинавских сказаний. Ларисе не хватало только в руках лука с молотом, дабы сходство оказалось более полным.

После возвращения на станцию, когда улеглось волнение и возбужденные, все еще продолжавшие обсуждать чудесное спасение сталкеры разошлись, Марина подошла к Большакову.

- Федор Иванович, - обратилась она к командиру отряда. Голос ее был удивительно спокоен, словно и не довелось ей пережить совсем недавно многочасовой кошмар в подвале с тварями

- Что Мариша? - Батя смотрел на девушку с теплом и нежностью, - Тебе что-то нужно?

«Надо же», - подумал он. – «А ведь моей внучке сейчас было бы почти столько же, сколько Марине».

- Федор Иванович, - снова повторила девушка, - Я хочу попросить…

- О чем, Мариша? – Большаков с тревогой заглянул ей в глаза – Что-то случилось? Может тебе доктора? Я сейчас за Ольгой Николаевной…

- Нет… Нет, не то, - Марина успокаивающе покачала головой, - Со мной все в порядке. Я о другом…