Удар пришелся ниже пояса, Андрей Морозов согнулся от нестерпимой боли и упал на колени. Суки! Знают куда бить! По самому ценному, нужному и сакральному для каждого мужчины. Пусть Андрею и пятьдесят, но за «хозяйство» обидно! И какой леший понес его малоизведанным туннелем, да еще под Новый год? Вот и нарвался. Получите, как говорится, и распишитесь.

– Еще раз спрашиваю, как звать? – говоривший, довольно бесцеремонно схватил за ворот и наклонился ближе. Зловонное дыхание – смесь перегара и гнилых зубов – ударило в нос.

– Мороз. Дед Мороз. – сквозь сжатые от боли зубы повторил Андрей. Удар ногой в спину не заставил себя ждать: видимо ответ не устроил бандита. Морозов распластался на бетонных шпалах, больно ударившись головой о рельс. В том, что это именно бандит, сомневаться не приходилось. Морозов слышал о таких: живут в заброшенных туннелях, делают набеги на станции и торговые караваны, те еще отморозки.

Сергиево-Посадский вокзал был, конечно, местечком колоритным. И Максу было трудно во всем этом многообразии, только сойдя с транспорта, ориентироваться, найти себя, почувствовать толпу и быть ею принятым.

Люди. Много людей, конечно, относительно изрядно поредевшего населения, занимались тем, что больше всего умеет род человеческий: торговали и нервничали.

Макса это пугало. В «Доне» такого бардака не было.

Дорога, с приметами многолетнего асфальта, была со всех сторон укомплектована торговцами, став похабным базаром. На мотовоз люди смотрели как-то двояко: вроде бы с вполне осязаемой надеждой, что, если уж денег хватило на транспорт, то и тут что-нибудь купят. Но, с другой стороны, в выцветших глазах читался такая дикая ненависть, что Максу хотелось вжаться всем телом в свою одежду, скукожиться, стать воздухом, но только не проходить мимо этого сброда.

- Подъезжаем! – с жизнеутверждающей улыбкой, в неполный комплект зубов, прогремел старикашка Кисляк, бледный, как будто из него выкачали пару галлонов крови, но все равно, оптимистичный, с гаечным ключом в левой руке и берданкой, стукающей о жестяной котелок на поясе.

«Бзынь, бзынь».

Максу было уже плевать, доехали они или нет. Свесившись через поручень мотовоза, он предавался физиологическому освобождению от скудного завтрака. Хлипкое постмирное здоровье давало о себе знать.

- Бабы, гляди – вон доходных нарожали! – оповещала о позоре Максима старая, видавшая еще ту – другую жизнь, бабка. Развалившись на нескольких вьетнамских клетчатых сумках, будто на матраце, она бурно жестикулировала руками, видимо, что бы обратить на себя внимание. – Кто же Родину защищать будет!

«Было бы что защищать» - мелькнула в голове Макса угрюмая мысль. «И от кого».

Немец

Свет трех керосиновых ламп разгонял темноту тоннеля между станциями "Чеховская" и "Цветной Бульвар". Колыхающиеся огоньки отбрасывали кривые тени, то и дело плясавшие на стенах и потолке перегона. Но людям, присутствующим здесь, было плевать на какие-то "игры пламени". Они собрались совсем для другого: одни - убить, вторые же - быть убитыми; последние, естественно, не по своей воле. Командовал "парадом" молодой, высокий брюнет, облаченный в теплую кожаную куртку со свастикой на рукаве и синие джинсы, заправленные в высокие "берцы".

- Итак! - Начал он, сложив руки за спину и широко расставив ноги. - Решением совета станций Четвертого рейха, а именно, - человек назвал три станции, - вы приговариваетесь к расстрелу. Вердикт вынесен и обжалованию не подлежит. Команда - целься!

Четверо солдат, уперев приклады автоматов в плечо, взяли на прицел четверых узбеков, выстроившихся в шеренгу у холодной стены перегона.

- Приготовиться!

…Самое страшное,

что мечты порой сбываются…

Народная мудрость

постядерного метро

Глава 1. Человек ниоткуда.

Темные туннели Метро.