Внимание! Трейлер и обзор содержат спойлеры!

Смотреть трейлер на ютубе https://www.youtube.com/watch?v=MqZVa7OPMGY

Мир британского фантаста Филиппа Рива столь мрачен и жесток, что показ всех его красот сделал бы фильм запретным для подростков. Продюсеру Питеру Джексону и режиссёру Кристиану Риверсу пришлось изрядно порезать роман «Смертные машины» при экранизации. Но читать его не менее интересно, чем смотреть картину от создателя «Хоббита».

Хотя мировая война длилась всего час, ядерное, лучевое и сейсмическое оружие успело истребить почти всё человечество и жестоко изуродовать Землю. Часть её поверхности превратилась в радиоактивные пустыни, а уцелевшие куски страдают от постоянных землетрясений. Чтобы спасти от них последние города, гениальный учёный Куирк изобрёл двигатели, позволяющие им передвигаться на колёсах и гусеницах, плавать и летать.

День подходил к концу, ещё один скучный и однообразный день в моей жизни. В тихом офисе компании, в которой я работал уже в течение трех лет, почти никого не осталось.

Заходящее солнце заливало офис ярким золотистым светом, ослепляя глаза. Я подошел к панорамному окну и, устало потянувшись, взглянул на город с высоты пятидесятого этажа. Жители Токио торопились домой.

Так уж исторически сложилось, что трудолюбие у японцев в крови. Считается хорошим тоном приезжать на работу за полчаса или даже за час до её начала. И только поздним вечером покидать рабочее место. Как следствие, японские работяги страдают от переутомления, нередко можно услышать о смерти очередного работника. И это у них считается нормой. Единственное спасение — перерыв на сон в рабочее время, что даже начальством поощряется.

Что же я тут забыл? Нет, нет, я вовсе не горел желанием помереть, просто сроки поджимали. Мне не пришлось долго уговаривать охранников небоскреба и своего начальника. Последний лишь похлопал меня по плечу и произнес что-то про сердце.

ГЛАВА 20: ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ

Четырнадцатое июня. Триста двадцать первый день с начала вымирания

Ну что сказать? Сегодня случились три вещи. Первая — утром, вторая — в обед, а третья случится этой ночью. Так уж вышло, что времени у меня может быть немного, так что в этот раз обойдусь без затяжных вступлений.

ДЕНЬ ТРИСТА ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

С самого утра на улице шёл крупный дождь, и громыхала гроза. Надев тёплую куртку и дождевик, Ира ушла к врачу. Последнюю неделю ей нездоровилось, и сегодня она, наконец, решила провериться на всякий случай. Через пару часов она вернулась совершенно счастливая и, с улыбкой от уха до уха, кинулась мне на шею и стала целовать. Мне пришлось несколько раз спросить у неё, что случилось, чтобы получить ответ. Оказалось, что через девять месяцев у нас будет ребёнок — так сказала врач из тридцатого дома, обескуражив этой новостью сначала Иру, а затем и меня.

ГЛАВА 19: ГАРМОНЬ

Восемнадцатое мая. Двести девяносто четвёртый день с начала вымирания

Эта весна была, пожалуй, самой долгожданной и желанной за всю мою жизнь. Как ни крути, в деревне, среди бесконечного снега, в колючем морозе и с заунывно воющим за окнами ветром, зима переносится на порядок тоскливее. Ладно, хоть раньше телевизоры были у людей — какое-то развлечение, а тут — полный застой. Но всё-таки, если бы передо мной встал выбор между бесконечной зимой и тем, что случилось сегодня, я бы, наверное, выбрал зиму.

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЁРТЫЙ

Настало время сеять. Утром, на ярмарке у центрального магазина, собралось много народа. Выставляли в основном семена, корни, рассаду, в общем — всё, что можно было бы закопать в землю и через пару-тройку месяцев получить плоды. Выменивали это либо на полезные в хозяйстве и быту вещи, либо — на те же семена. Дед за неделю до этого научил меня кое-как разбираться во всех этих земледельческих премудростях, так что мы с Ирой шли подготовленными.

ГЛАВА 18: НОВЫЙ ГОД

Тридцать первое декабря. Сто пятьдесят шестой день с начала вымирания.

Как-то это бессовестно по отношению к тебе, дорогой дневник: брать тебя в руки либо в моменты липкой скуки, либо в минуты великого счастья, которое мало разделить с дедом, Ирой или кем-нибудь ещё, и которое просится быть записанным на бумаге. Сегодня… Не знаю, может быть, это прозвучит одновременно наивно, дерзко и скоропалительно, но сегодня апокалипсис для меня подошёл к концу.

ДЕНЬ СТО ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ

Утром мы с дедом отправились в лес за калиной. Термометр, висящий у крыльца, застыл на отметке минус двадцать шесть, и я хотел было предложить ему остаться дома, но желание выйти куда-нибудь и развеяться взяло верх. Мы надели лыжи, взяли в руки палки и котомки для ягоды и пошли через огород к лесу.

— А вы с Ирой это… того… ребятёнком обзавестись не планировали? — спросил вдруг дед на пути к очередному кусту с ягодой.

— Да нет, не думали как-то об этом. А чего это ты вдруг спросил?

— Да так. Мало ли, думал, решите. Всё веселей было бы.

ГЛАВА 17: МОРОЗ

Второе ноября. Девяносто седьмой день с начала вымирания

Долго же я ничего сюда не писал. Сегодня вот только, как выдался свободный вечерок, решил снова открыть свой печальный журнал. Что сказать? Мы в Луговке уже четвёртую неделю. Обжились худо-бедно, устроились, готовимся вот встречать зиму. Ира, дед и я живём в одном доме, в нашем доме. Кристина, Ангелина и маленькая Юля живут рядом, через дорогу. Дальше по улице — Антон, Захар и…

Нет, давайте-ка по порядку.

ДЕНЬ ДЕВЯНОСТО СЕДЬМОЙ

День стремительно идёт на убыль, и теперь получается так, что солнце встаёт на час, а то и на два позже меня. Вот и сегодня я спустил ноги на холодный пол и встал с кровати в половине шестого. Потом отыскал тапочки и вышел из избы в одних трусах, чтобы совершить ритуальную пробежку до уличного туалета. После — вернулся в дом, дрожа всем телом и стуча зубами.

— Доброе утро! — сказал дед, сидевший на кухне и пивший чай вприкуску с мятными пряниками.

— Доброе!

— Холодает.

— Ага.

— Сколько там?

— Минус десять.

— Н-да. Ко дню, поди, распогодит.

— Наверное.

ГЛАВА 16: ДОРОГА

Девятое октября. Семьдесят третий день с начала вымирания

Не знаю, с чего начать. Страшный был день. Но теперь всё почти хорошо.

ДЕНЬ СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТИЙ

Мы с Ирой проснулись в полчетвёртого утра. Строго говоря, проснулся только я, а Иру разбудила моя возня. На ночлег мы устроились в одном из бутиков, постелив на пол все вещи, которые там только были.

— Ты чего? — спрашивала Ира.

— Не знаю. Спать не могу. Пойдём, выйдем.

Мы вышли из бутика и закрыли дверь.

— Ну? Что такое?

— Не знаю. Мне тут не по себе. Как бы объяснить… Такое чувство, что вот-вот кто-то придёт и перебьёт нас всех нафиг.

— Кто?

— Не знаю. Кто-то. Я ж тебе рассказывал, что тут было?

— Ну да.

— Ну вот. Короче, надо ехать, и поскорее.

— На чём?

— Вот именно! Пошли в администраторскую, поищем ключи от УАЗиков.

— Каких УАЗиков?

— Ментовских. Аркаша про них говорил, помнишь? Там стоят, у чёрного хода.

Едва мы открыли дверь кабинета, в нос нам тут же ударил запах гниения. Было темно, и путь приходилось высвечивать фонариком.

— Зачем он так с мамой-то её? — говорила Ира.